Книга 2. Начало века - Страница 206

206

(ЦГАЛИ, ф. 53, оп. 1, ед. хр. 30, л. 43).

(43) Подразумеваются строки из стихотворения Белого «Золотое руно» (октябрь 1903 г.), воспринимавшегося как своего рода манифест «аргонавтов»:

На горных вершинах
наш Арго,
наш Арго,
готовясь лететь, золотыми крылами
забил.

(Стихотворения и поэмы, с. 74–75.)

(44) С К. Д. Бальмонтом и М. А. Волошиным Белый познакомился в начале 1903 г.

(45) Полемический выпад по адресу статьи об Андрее Белом Н. К. Пиксанова (Большая советская энциклопедия, т. 5. М., 1927, стлб. 443–445). В ней, в частности, сообщалось: «Б. был воспитан в среде столичной буржуазной интеллигенции <…> Из дворянских и купеческих кругов к Б. шли авторитарные формы миросозерцания и религиозные настроения, легко переходившие в мистику. Политические взгляды этой среды подготовляли будущие выступления „кадетов“ и „октябристов“ с ярко выраженным национализмом и идеей великодержавности»; «…многое в творчестве Б., как и во всем движении символизма, умерло вместе с тем социально-политическим строем, которым они были обусловлены».

(46) Заграничная деятельность Э. К. Метнера, покинувшего Россию в 1914 г., имела, однако, и творческий характер: став последователем швейцарского психолога и философа культуры Карла Густава Юнга, он переводил его труды на русский язык, выпустил отдельным изданием цикл своих лекций, читанных в 1922 г. в цюрихском Психологическом клубе, — «О так называемой интуиции» (Liber die sogenannte Intuition. Zurich, 1923).

(47) Мистер Микобер — персонаж из романа Ч. Диккенса «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим» (1849–1850).

(48) В первоначальном варианте текста далее следовало:

...

Мы — литературные деятели начала века — Блоки, Брюсовы, Бальмонты и прочие — Микоберы, переселившиеся в Австралию, имеющие каждый свой Лондон за плечами; в этом Лондоне мы лишь — конденсаторы, иногда пустые сами по себе; без голосов, которые нами говорили, мы — непонятны; эти голоса суть обстание, из которого грубо вырезают нас; и, так поступая, ничего в нас не понимают.

Я поэтому сосредоточиваю свое внимание на обстании «Микоберов», получивших лишь в Австралии автономное бытие.

Вот почему, зарисовывая и литературных сверстников, я особенное внимание все же сосредоточиваю на сверстниках не литературных, ибо в них-то и коренится «суть» нашей сути; и, давая этюд Брюсова, Блока, я рядом с ними, вместе с ними, подаю и Метнера, Эртеля, Малафеева, Рачинского и скольких еще; музыканты оркестра ведут палочку дирижера в той же мере, в какой дирижер ведет за собой оркестр; здесь — круговая порука, о которой все еще забывают историки; сосредоточиваясь на интересном и крупном, они и это крупное лишают интересности, ибо интересность «крупного» в сумме всего «мелкого», из которого «крупное» состоит

(ЦГАЛИ, ф. 53, оп. 1. ед. хр. 30, л. 45).

(49) Ср. воспоминания Белого о весне 1901 г.: «А. С. (Петровский), шутя, говорил, что в нашей пустой квартире по ночам в комнате заводится некое злобное, астральное существо, „Козерог“, распадающееся прахом к рассвету; и, шутя, фантазировал, что у нашей кухарки, Дарьи, имеющей очень длинные уши и находящейся в тайных сношениях с „Козерогом“, — растут уши; выходило, что Дарья — медиум; и как только вечером она уляжется спать, так тотчас же ее освободившиеся астральные силы материализуют в пустой гостиной, среди чехлов, — „Козерога“; я прибавлял соли к шуткам Петровского <…>» (Материал к биографии, л. 19–19 об.).

(50) Белый пишет о 1902 годе: «Этою весною мне по-особенному открывается поэзия Лермонтова; я переживаю ее сквозь призму поэзии Фета, Вл. Соловьева и Блока <…>» (там же, л. 28 об.).

(51) Ср. воспоминания Белого о себе в пору 1897–1899 гг.: «…Фет заслоняет всех прочих поэтов; он открывается вместе с миром философии Шопенгауэра; он — шопенгауэровец; в нем для меня — гармоническое пересечение миросозерцания с мироощущением: в нечто третье» (Почему я стал символистом, с. 25).

(52) В другом автобиографическом источнике, однако, Белый относит пробуждение интереса к поэзии Ф. И. Тютчева к весне 1902 г.: «…начинает впервые глубоко звучать Тютчев» (Материал к биографии, л. 28 об.).

(53) Ср.: «…июнь (1904 г.) живу я тютчевскими настроениями, своеобразно преломленными народничеством; в этот месяц пишу свою статью „Маски“, навеянную Тютчевым и Вячеславом Ивановым <…>» (там же, л. 47). Статья «Маска» впервые опубликована в журнале «Весы» (1904, № 6, с. 6–15); см.: Арабески, с. 130–137.

(54) Искаженная цитата из стихотворения Ф. И. Тютчева «Видение» (1829).

(55) Цитируется (с небольшими неточностями) первая строфа стихотворения Е. А. Баратынского «На что вы, дни! Юдольный мир явленья…» (1840).

(56) Первая строка стихотворения М. Ю. Лермонтова (1841). Ср. интерпретацию этого стихотворения и поэзии Лермонтова в целом в статье Белого «Священные цвета» (1903) (Арабески, с. 117–119, 125).

(57) Истар (Иштар) — в аккадской мифологии центральное женское божество: богиня плодородия и плотской любви, войны, астральное божество. В данном случае Белый вольно перетолковывает содержание статьи В. В. Розанова «О древнеегипетской красоте» (Мир искусства, 1899, т. I, № 10, отд. II, с. 105–109; № 11–12, отд. II, с. 121–124; т. II, № 15, отд. II, с. 1–8; № 16–17, отд. II, с. 29–32), в которой древнеегипетская символика и эмблематика рассматривается в сопоставлении с библейскими текстами и произведениями новейшего времени (Лермонтов, Достоевский).

(58) В статье «О древнеегипетской красоте» Розанов затрагивает образно-сюжетные мотивы рассказа Достоевского «Бобок» и романа «Преступление и наказание». Озирис (Осирис) — в египетской мифологии бог производительных сил природы, царь загробного мира.

206